Верю, что кто-то там, наверху, и впрямь позаботился обо мне. И я с восторгом нырнул в мою новую жизнь.
В душевой отделения пересадки почки и печени НИИ трансплантологии и искусственных органов, куда мне приказано было зайти накануне операции, нет зеркала. И слава богу. Что можно в нем увидеть? Голого измученного человека, сутулую спину, костлявые плечи и худющие, дистрофичные руки, тонкие настолько, что, если поднимешь правую (левая после толстенных диализных игл нерабочая), браслет с часами соскальзывает чуть не до самой подмышки. Пивной животик и старческие отечные щиколотки. А еще грудь 11-летней девочки. Все это — побочные действия преднизолона, который мне придется принимать пожизненно. А самое запоминающееся у этого человека — лицо. Одутловатые щеки и глаза — слезящиеся, красные, в сеточке сосудов, водянистые вроде подтаявшего желе. В общем, что-то от телепузика.
Еще каких-нибудь пару лет назад я был не таким — подтянутым, спортивным. Не шел — летел по жизни. И не было препятствий, которые я счел бы для себя непреодолимыми. За что? Почему это случилось именно со мной?
Рядом слышу всплеск воды. Это Маша, ей лет 19. Она тоже идет на пересадку. Она почти не отворачивается. Мы все тут братья и сестры. Когда человек зависает между жизнью и смертью, все половые, возрастные и прочие грани стираются. А может, мы и в самом деле станем сегодня братом и сестрой. У меня окажется левая почка, у нее от того же донора — правая…
Меня торопят. Страшно. 21 грамм весит человеческая душа. Когда тело взвешивают до и после смерти, разница будто бы такая. Этот лишний 21 грамм у меня сейчас где-то в пятках. Понятно, отчего врачи так спешат: трупную почку надо имплантировать в новое тело максимум в течение суток. «Моей» уже 27 часов. Время упущено из-за того, что за предназначавшуюся мне почку боролась бригада трансплантологов с другой такой же бригадой. Попробуйте-ка представить себе вцепившихся друг другу в волосы людей! Словом, врачи диализного отделения столичной клиники нефрологии, внутренних и профессиональных болезней им. Е. М. Тареева, где в те минуты я как раз находился на аппарате, отдали почку институту. Она уже прибыла.
«Тареевка» только-только получила право на проведение подобных операций. Конечно, чувство благодарности к больнице, в стенах которой я провел в общей сложности больше двух лет, навсегда останется в моем сердце. Но именно в НИИ трансплантологии в свое время спасли Леонида Филатова. Актер перенес в 1993 году инсульт и потом три года мыкался по больницам, где ему никак не могли поставить правильный диагноз и упорно лечили от гипертонии. О том, что первопричиной всему могла быть болезнь почек, никто не задумался. А ведь шанс избежать почечной недостаточности, возможно, еще был.
Потом мне придет в голову: может, там, в душевой, меня торопили не только оттого, что почка «тухнет», но и чтобы не успел как следует испугаться? Иные хирурги даже отказываются оперировать пациентов, испытывающих сильный страх перед операцией, говорят, у них велика вероятность кровотечения, послеоперационных осложнений. Я же почти ни о чем не думал, делал все на автомате. Страх придет потом. Мне велят побрить операционное поле не только в области живота и паха. Это значит, врачам могут понадобиться вскрытие грудной полости и прямой массаж сердца. Знаю, дальше все произойдет очень быстро. Меня уложат на каталку и привезут в операционную. Где-то рядом будет находиться будущая часть моего тела, 180 граммов чужой плоти. Припоминаю, как выглядит филе куриных грудок — должно быть, это что-то похожее? Анестезиолог даст наркоз. Нет, маски с веселящим газом не будет. Обычный укол в вену…
Хотя операция называется пересадка, на самом деле больному ничего не заменяют. К своим родным, но «уснувшим» почкам просто добавляют донорскую. Правильнее говорить о подсадке. Другое дело, если третья почка вдруг не приживется. Когда инородная ткань разлагается, ее удаляют — и снова диализ. Но об этом не хочется и думать. Сейчас в провинции 75% операций по пересадке почки проходят успешно, а в Москве, Питере эта цифра еще выше — 94–95%. Врачи рекомендуют диализ трижды в неделю. Но две трети очередников умирают, не дождавшись места у искусственной почки. В Кемерово готовы трансплантировать почку за 315 тысяч рублей. И еще 80 тысяч нужны на лекарства, чтобы полностью исключить отторжение трансплантата. Таких денег многим вовек не собрать!
…Четыре часа операции пролетели как один миг. Очнулся. И первая реакция: жив! Меня везут на каталке в палату, и голова выбивает торжественную дробь на жестком настиле, обтянутом тонкой клеенкой. Я не возмущаюсь, решаю поберечь силы. Подвезя к кровати, меня просто опрокидывают в нее, как тележку с песком. И я с восторгом нырнул в мою новую жизнь…
Без подписи